Михаил Кержаков, вратарь ФК «Зенит»: «На сборах обгорал в день рождения, терялся на лыжной трассе, играл с отравлением»

Фото: ФК «Зенит»

Героем нового выпуска «Циммес-шоу» прямо из Дубай стал вратарь ФК «Зенит» Михаил Кержаков. В беседе с Сергеем Циммерманом Михаил вспомнил всё, что с ним случалось на сборах, рассказал, как изменилось футбольное мировоззрение брата и как тяжело переживал выпадение из основного состава.

Об отпуске

Провёл отпуск, в принципе, стандартно. В прошлом году мне не удалось никуда слетать из-за травмы. В этом году удалось. Всё прошло по стандартной схеме. Вот только в этот раз я взял с собой сына, и в этом отпуск, конечно, сильно отличался от предыдущих. Приходилось много времени уделять ему. А так всё стандартно: пляж, море, солнце – Мальдивы.

Но это другие ощущения, когда с сыном на море возишься?

Естественно. Спокойно полежать он не давал ни минуты.

Вам удалось поплавать с акулой. Расскажите, как это было?

Мы на лодке плавали у островов. Задачи заниматься дайвингом не было. Но мы взяли с собой маски, и я прыгнул в воду вместе с матросом. Он мне показал, где среди рифов водятся акулы. Мы увидели одну и поплыли за ней, но она очень быстро ушла. Страшно не было, потому что она была не большой, поэтому было неопасно.

Почему Мальдивы?

Я там был всего два раза. Но и в этот раз мы отдыхали там только до Нового года. Сам праздник я стараюсь отмечать в России. Однажды мы поехали с супругой, ещё когда не были женаты, в Мексику и отмечали Новый год там, но нам не очень понравилось. Не та атмосфера. К тому же разные часовые пояса. Сложно прочувствовать праздник. Последние два года мы отмечаем дома в кругу семьи. В этот раз брат приезжает с детьми. К сожалению, родители в другом городе находятся, но потом мы поехали к ним. Они в Кувшиново ухаживают за бабушкой. Ей 92 года, солидный возраст.

Удалось ли в новогоднюю ночь не говорить с братом о футболе?

Мы вообще с ним не говорили о футболе, потому что у нас была куча детей. Мы следили за ними, играли. На самом деле я уже около десяти вечера стал носом клевать. Хоть разница в часах и не большая, но всё равно ощущается. На Мальдивах я ложился в десять, вставал в шесть, поэтому в Петербурге я еле-еле дотерпел до половины первого в новогоднюю ночь и пошёл спать. 

Когда ехали в Кувшиново, всю дорогу говорили о футболе. В основном разговаривали про «Нижний Новгород». Видно, что Сашино мировоззрение в отношении футбола сильно поменялось. Он сказал, что, когда становишься тренером, твои взгляды на игру сильно меняются. Он не первый день, конечно, тренирует, но мы впервые так поговорили об этом. В основном говорил он, а я слушал. Было очень интересно.

О поездке в Кувшиново

Приезжаю туда, вспоминаю себя маленького, вспоминаю детство. Я с двух лет и до четырнадцати, когда уехал в зенитовский интернат, каждый год ездил туда на три месяца. Сейчас это своеобразная дань уважения. И по родителям скучаешь. У меня там даже друзья остались. Для них ты остаёшься тем, кем был в детстве. Тебя помнят обычным парнем Мишкой. Так что там я по-настоящему отдыхаю душой.

Когда пришёл Станислав Крицюк, и Вы оказались на лавке, это был тяжёлый момент?

Да, это был для меня непростой момент. Это было тяжело и морально. Сыграло то, что после победного матча над ЦСКА произошла рокировка. Если бы она случилась после проигранного матча или после матча, в котором мы потеряли очки, тогда другое дело – я бы воспринял это по-другому.

В очередной раз нужно было держать себя в руках в плане тренировок. Было тяжело?

Наверное, в этот раз было труднее, чем обычно. Но я – довольно отходчивый человек: начинаешь всё это из себя доставать, изнутри. Поэтому мне не нужно много времени, чтобы перестроиться. В любом случае ты должен в себе находить ресурсы.

И вернулись Вы в основу как ни в чём не бывало.

С возрастом проще вкатываться (обратно). Меньше нервничаешь, переживаешь. Тем более это не первый (подобный) случай, который со мной произошёл. Так что ты уже примерно понимаешь, как вести себя в таких ситуациях, как готовиться.

А что сложнее – держать себя в физической форме или психологически быть готовым в любой момент выйти играть?

Одно напрямую связано с другим. Если ты психологически не будешь готов, то и с физикой будут проблемы. И наоборот. Да, конечно, можно тренироваться и выполнять всё, что тебе говорят, но если внутри у тебя нет огонька, то, скорее всего, ты будешь работать вхолостую. Всё идет изнутри – из головы, из сердца. То есть сначала нужно в себе разобраться, а дальше всё пойдёт как по накатанной.

О реакции болельщиков на возвращение

Мне было очень приятно. Да, не было прям «Уау!». Всё-таки я игрок не такого калибра, как мой брат, например. Но я всегда чувствую поддержку, и мне всегда приятно её получать.

Как оцениваете концовку года?

В принципе, она была неплохой для команды. Хоть мы и потеряли очки там, где не должны были их терять. Матч с «Динамо» в этом отношении, скорее, досадный. По первому тайму ничего не предвещало, что мы можем не выиграть этот мат. Но потом очень серьёзно на игре сказались травмы наших игроков. В этой игре, думаю, мы потеряли два очка. Плюс, конечно, можно поставить за игру с «Челси». Наверное, это игра лично для меня и, судя по реакции болельщиков, знаковая. После матча мне звонили и друзья, и знакомые – благодарили за эту игру. Если поставить её на весы с матчами, в которых мы смотрелись не очень хорошо, то она, пожалуй, перевешивает.

Матч с «Челси» – это то, ради чего стоило бороться, тренироваться, или это слишком громко сказано?

Из-за таких матчей люди и любят футбол. Друзья, знакомые писали, звонили и говорили спасибо, что мы подарили им этот праздник. В такие моменты ты понимаешь, что футбол это не просто вид спорта, как сказал Лобановский, это социальное явление. У людей, благодаря футболу, поднимается настроение и моральный дух.

О сборах

Мои первые сборы были в 2004 году, ещё при Петржеле. Те сборы были в Австрии, потом была Испания и победа на кубке Марбельи. Но сначала были лыжи, Франция, и трасса, на которой я заблудился. 

Это была самая экзотичная предсезонка при Петржеле?

Да, наверное. Был ещё Дубай, где я обгорел. И лыжная трасса, где я заблудился. И перелёт с низины, где я отравился. Я зацепил, кажется всё.
В Дубае было так. У нас был один выходной день, и так совпало, что это был мой день рождения. Я поехал в аквапарк и сгорел. Неприятно после этого было ловить мячи, конечно.
Как заблудился? Там была трасса. Мы с утра всё время делали аэробную работу на лыжах. Восемнадцать километров нужно было пройти на лыжах. Мы делились на две группы. Первая – кто умеет коньком, и вторая – для тех, кто бежит классикой. Я коньковым не умел, но, так как я был молодой, я решил пойти с первой группой. Сыграл свою роль юношеский максимализм. До первого привала я как-то держался в строю, но под конец я понял, что силы меня покидают, а вторая группа ещё не подходила. Я подумал, что первую я уже не догоню, но и вторую ждать не буду и поеду сам. Всё равно дорога, думаю, одна. Поехал, впереди была развилка – налево, направо, прямо. Я постоял, подумал и решил поехать прямо. Поехал прямо и упёрся в отвесную гору. Там были следы от лыж, но я подумал, что футболистов туда не потащат. А, оказывается, мне нужно было свернуть направо на той развилке. Я оглянулся. Слева обрыв, справа обрыв, а вдалеке первая группа уже катится. Там было одностороннее движение. Всё это время мы практически шли в гору. Я развернулся, дал по встречной, потом снял лыжи, пошёл пешком. Команда ждала меня мину сорок в автобусе. Когда я пришёл, звучали аплодисменты. Встретили позитивно, потому что при Петржеле было по три, а иногда и по четыре тренировки в день. И там каждая минута была на вес золота. Мы буквально только и делали, что тренировались, кушали, спали и всё. А тут я: опаздываю на сорок пять минут! Мне было, конечно, неприятно, потому что мне было всего семнадцать лет, и перед такими игроками, как Горшков, Радимов, Спивак, было неудобно. 

О тренировках Петржелы

У нас ещё был бодипамп в Озерках. Бодипамп или бодистеп, уже не помню точно. Тогда этого никто не делал. Мы просто умирали там. Н знаю, как ребята постарше, но мы, молодые, с трудом выдерживали такие нагрузки. Очень интенсивные были тренировки. Самое интересное было то, что мы оттуда буквально выползали, а девушка, которая вела эти тренировки, как ни в чём не бывало приглашала на занятие следующую группу и по новой. 

Была ли от этого какая-то польза?

Не знаю. Просто в то время вратарской специфической работы не было. Был тренер Боровичко, но он всё-таки вёл тренировки, и на нас оставалось минут десять. Так что основную работу мы выполняли вместе с полевыми игроками. А у нас же своя специальность. Для первых сборов, наверное, пойдёт, но дальше уже нужно делать свою специальную работу. Поэтому мне сложно сказать дало ли это что-то именно во вратарском плане, но то, что это закалило характер, безусловно. Помню, как мы начинали бегать в Петербурге. Начинались сборы всегда в Петербурге, и длились они неделю. С утра была вот эта аэробика, а вечером бег. Меня засунули в первую группу сразу с молодыми ребятами, полевыми игроками. И мы носились по Удельному парку в мороз. А для вратаря всё равно бег в тягость. Я встречал единичные случаи, когда это было не так. Вот недавно читал интервью Хомича, он признался, что любит бегать. Мне не очень это по душе. В основном вратари не любят бегать.

Про отравления перед дебютным матчем

Мы летели с гор. Я вспоминаю тот случай и не понимаю, как я вообще тогда тренировался. Сбор делился на две части. Первая неделя – степ-аэробика и беговая работа в Петербурге. Затем мы летели во Францию на высокогорье. Там мы бегали и катались на лыжах, а потом мы спускались вниз, и там начиналась уже работа с мячами. И вот как-то вечером, когда мы прилетели, я почувствовал, что мне плохо. Всю ночь меня сильно рвало. Но я постеснялся сказать об этом врачам. Я подумал, что меня отправят домой. И я на таких морально-волевых тогда тренировался! Сейчас я бы так не смог. Когда мы только подъезжали на автобусе, меня уже страшно мутило. Это длилось дня четыре, может даже пять. 

У меня схожая история есть ещё и с дебютным матчем за «Зенит» официальным. При Виллаш-Боаше. Мы играли против «Волги» в кубке России. Я узнаю, что буду играть. Ложусь спать, а на следующий день у нас предыгровая тренировка. Просыпаюсь ночью и понимаю, что мне плохо. Опять же, я ничего не говорил, потому что боялся, что не сыграю. Предыгровая тренировка: я на морально-волевых дорабатываю. Всё, тренировка подходит к концу, свисток – и я бегом в раздевалку. И тут Боаш говорит, что, так как у нас кубковая игра, нужно потренировать пенальти. Собралась группа игроков, а я бегу мимо них. Мне кричат, а я ничего не отвечаю, бегу дальше. Вечером приехали, у меня температура, меня знобит, а в Твери ещё было очень жарко. С утра проснулся и, ничего не завтракав, пошёл играть. Мне было так плохо, что я вышел на игру с развязанными шнурками. Только на обратной дороге я подошёл к врачу и сказал, чтобы мне дали что-нибудь, а иначе я не доеду.
У меня было много ситуаций, когда нужно было обращаться к врачу и пропускать игры, но я этого не делал. Сейчас я бы, конечно, пропускал, потому что ничего хорошего из этого бы точно не вышло.